За полвека существования кварцевые часы прошли путь от громоздкой дорогой диковинки со сложно устроенным механизмом до банальной по своей сути вещи, которую может себе позволить каждый. За короткий срок кварцевые часы смогли не только завоевать популярность во всем мире, но и серьезно пошатнуть такую, казалось бы, нерушимую глыбу, как швейцарская часовая индустрия. Главное, что дал человеку кварц – точность в измерении времени, которую не могла обеспечить механика. В сочетании с удобством в использовании и демократичной ценой эта точность едва не обернулась для Швейцарии настоящей катастрофой.
Предпосылки кризиса. Конкуренты швейцарцев
Еще каких-то 70 лет назад швейцарские часовые мастера чувствовали себя, прямо скажем, вольготно. В докварцевый период швейцарцы позиционировали свои часы исключительно, как дорогой, престижный, как правило, собранный вручную аксессуар для состоятельных людей и неплохо на этом зарабатывали. В период с 1935 по 1960 годы экспорт швейцарских часов увеличился с 15,2 до 40,9 млн. экземпляров. При этом деятельность швейцарского часового сектора строго регламентировалась государством. Насколько жестким был государственный контроль прибыльной отрасли можно понять, обратившись к истории. Согласно Федеральному указу от 1934 года ни одна часовая компания не могла создаваться, расширяться, переноситься в другое место и даже менять название без разрешения от министерства экономики. Каждое предприятие имело определенную квоту на количество рабочих мест, превысить которую можно было только с согласия государства. То же самое касалось и специализации производителей. Если компания специализировалась, к примеру, на выпуске серебряных часовых корпусов, то чтобы внедрить в производство другой материал (скажем, ту же сталь), необходимо было добиться специального разрешения. Такой подход оправдывал себя, пока швейцарским мастерам не нужно было ни с кем конкурировать.
Переломным моментом для швейцарской часовой монополии стал конец 40-х годов. В 1949 году американская фирма Timex наладила массовый выпуск наручных часов и всего за 20 лет присутствия на часовом рынке вышла в лидеры в нижнем ценовом сегменте с годовым оборотом 22 000 000 экземпляров в год.
Переломным моментом для швейцарской часовой монополии стал конец 40-х годов. В 1949 году американская фирма Timex наладила массовый выпуск наручных часов и всего за 20 лет присутствия на часовом рынке вышла в лидеры в нижнем ценовом сегменте с годовым оборотом 22 000 000 экземпляров в год.
Еще одна угроза швейцарскому часопрому замаячила на Востоке: массовое производство наручных часов освоили японцы. В 1956 году компания Seiko запустила свой первый конвейер по сборке механизмов с автоподзаводом и, начиная с 1959 года, выпускала автоматику большими партиями, привлекая покупателя отличным соотношением цены и качества.
Еще до массового притока на рынок кварцевых часов, которые наряду с японской и американской механикой заняли, по сути, свободную нишу в низшем и среднем ценовом диапазоне перед швейцарцами встал вопрос о необходимости изменений. Нужно было предложить покупателю, что-то принципиально новое, однако быстро отреагировать на изменения на рынке швейцарским часовым компаниям мешал ряд сдерживающих факторов. Повторимся, что начала 70-х годов часовая промышленность Швейцарии представляла собой множество разрозненных мелких предприятий с узкой специализацией производства (79% предприятий работало со штатом не больше 20 человек). При таком положении дел скоординировать усилия и найти средства на разработку принципиально нового продукта, который мог бы отвлечь покупателя от того, что предлагала та же Seiko, не представлялось возможным. Еще одним серьезным препятствием на пути к тому, чтобы отвоевать лидерские позиции в часовой отрасли, стало сопротивление со стороны производителей часовых механизмов, а также производителей корпусов и циферблатов, которым выгодно было поддерживать существовавшую систему. Разработки японцев в области создания кварцевых механизмов заставили швейцарцев посмотреть на ситуацию по-другому и объединить усилия в борьбе с конкурентами.
Еще до массового притока на рынок кварцевых часов, которые наряду с японской и американской механикой заняли, по сути, свободную нишу в низшем и среднем ценовом диапазоне перед швейцарцами встал вопрос о необходимости изменений. Нужно было предложить покупателю, что-то принципиально новое, однако быстро отреагировать на изменения на рынке швейцарским часовым компаниям мешал ряд сдерживающих факторов. Повторимся, что начала 70-х годов часовая промышленность Швейцарии представляла собой множество разрозненных мелких предприятий с узкой специализацией производства (79% предприятий работало со штатом не больше 20 человек). При таком положении дел скоординировать усилия и найти средства на разработку принципиально нового продукта, который мог бы отвлечь покупателя от того, что предлагала та же Seiko, не представлялось возможным. Еще одним серьезным препятствием на пути к тому, чтобы отвоевать лидерские позиции в часовой отрасли, стало сопротивление со стороны производителей часовых механизмов, а также производителей корпусов и циферблатов, которым выгодно было поддерживать существовавшую систему. Разработки японцев в области создания кварцевых механизмов заставили швейцарцев посмотреть на ситуацию по-другому и объединить усилия в борьбе с конкурентами.
Кварцевая гонка
В 1962 году Швейцарская часовая федерация совместно с производителем часовых механизмов, компанией Ebauches SA, создает Центр электронного часового дела – СЕH. Научно-исследовательскую команду центра берется финансировать 21 компания. Любопытно, что первоначально в задачах этой организации не было ни единого упоминания о создании кварцевых часов. Все, чего хотели швейцарцы – это сделать наручные часы, которые вернули бы им покупателя.
В состав научно-исследовательской команды СЕH входили американские специалисты в области электроники. В их числе был Уильям Шокли – один из создателей транзистора. В 1963 году Шокли впервые в Швейцарии опробовал технологию производства кремниевых интегральных схем, после чего проект развернулся в сторону создания кварцевых часов.
К этому времени на счету Seiko уже был Crystal Chronometer QC-951 – кварцевые часы, которые использовались в качестве резервного портативного таймера для хронометража легкоатлетического марафона на летней Олимпиаде в Токио. В 1962 году в активе компании появятся первые кварцевые часы для использования в домашних условиях.
К этому времени на счету Seiko уже был Crystal Chronometer QC-951 – кварцевые часы, которые использовались в качестве резервного портативного таймера для хронометража легкоатлетического марафона на летней Олимпиаде в Токио. В 1962 году в активе компании появятся первые кварцевые часы для использования в домашних условиях.
Далее японцы наперегонки со швейцарскими производителями представляют несколько кварцевых новинок, точность которых тестирует Обсерватория Невшателя. В их числе и первые карманные часы, которые Seiko выпустила через год после швейцарцев.
Прорыв в области создания наручного кварца удалось совершить лишь после того, как американцы из лаборатории RCA изобрели технологию интегральных схем МОП. Интегральные схемы не только потребляли гораздо меньше энергии, но и за счет небольших размеров позволили, наконец, уместить все детали кварцевого механизма в корпусе наручных часов.
1967 год. На тестирование в Обсерваторию Невшателя поступают первые рабочие прототипы кварцевых наручных часов, которые практически одновременно представляют швейцарцы и японцы. Разработка швейцарцев оказывается точнее. На соревнованиях в обсерватории Невшателя второй образец часов на базе механизма Beta 21 (Beta 2) показывает точность хода с погрешностью 0,03 секунды в день и становится победителем. Формально, именно Beta 2 – первый кварцевый калибр серийного производства. Однако победа в кварцевой гонке не обеспечила швейцарцам победы над конкурентами с Востока.
Прорыв в области создания наручного кварца удалось совершить лишь после того, как американцы из лаборатории RCA изобрели технологию интегральных схем МОП. Интегральные схемы не только потребляли гораздо меньше энергии, но и за счет небольших размеров позволили, наконец, уместить все детали кварцевого механизма в корпусе наручных часов.
1967 год. На тестирование в Обсерваторию Невшателя поступают первые рабочие прототипы кварцевых наручных часов, которые практически одновременно представляют швейцарцы и японцы. Разработка швейцарцев оказывается точнее. На соревнованиях в обсерватории Невшателя второй образец часов на базе механизма Beta 21 (Beta 2) показывает точность хода с погрешностью 0,03 секунды в день и становится победителем. Формально, именно Beta 2 – первый кварцевый калибр серийного производства. Однако победа в кварцевой гонке не обеспечила швейцарцам победы над конкурентами с Востока.
Занявший почетное второе место калибр Seiko SQ 35 проиграл лидеру всего тысячную долю секунды. Тем не менее, именно компания Seiko первой наладила коммерческий выпуск наручных часов с кварцевым механизмом. В истории эти часы известны под названием Seiko Astron.
Выпущенные ограниченной серией, часы Seiko Astron поступили в продажу на японский рынок 25 декабря 1969 года. Модель работала на базе механизма с частотой 8192 Гц и давала погрешность +/- 5 секунд в сутки (примерно 1 минута в год). Буквально все компоненты калибра японцы создавали сами. Именно Seiko впервые придала кристаллу кварца форму камертона и использовала компактно расположенный внутри корпуса шаговый мотор, в котором не было «лишних» деталей, подверженных быстрому износу. В облике Seiko Astron можно было заметить одну интересную деталь, нехарактерную для механических моделей: секундная стрелка на циферблате не скользила, а передвигалась скачками. Это стало своего рода «фишкой» часов.
Выпущенные ограниченной серией, часы Seiko Astron поступили в продажу на японский рынок 25 декабря 1969 года. Модель работала на базе механизма с частотой 8192 Гц и давала погрешность +/- 5 секунд в сутки (примерно 1 минута в год). Буквально все компоненты калибра японцы создавали сами. Именно Seiko впервые придала кристаллу кварца форму камертона и использовала компактно расположенный внутри корпуса шаговый мотор, в котором не было «лишних» деталей, подверженных быстрому износу. В облике Seiko Astron можно было заметить одну интересную деталь, нехарактерную для механических моделей: секундная стрелка на циферблате не скользила, а передвигалась скачками. Это стало своего рода «фишкой» часов.
Стоили первые Seiko Astron недешево – 45 000 йен или 1 250 $ (все-таки 10 лет разработок!). По тем временам за эти деньги можно было приобрести небольшой автомобиль. Несмотря на такую дороговизну, 100 экземпляров часов были раскуплены всего за неделю. Почти сразу после выпуска модели Seiko запускает в производство калибр 3502, в котором увеличивает частоту колебаний вдвое, доведя ее до 16834 Гц.
Свою версию кварцевых часов швейцарцы планировали выпустить еще в мае 1969 года. Пробная партия механизмов Beta 21 должна была насчитывать 6 000 экземпляров. Однако на деле коммерческий выпуск разработки оказался настолько дорогим предприятием, что швейцарский консорциум из 20 предприятий (Omega, Longnes, Girrard-Perregaux, Rolex, Patek Phillipe и др.) стал распадаться на глазах, а его участники изъявили желание наладить производство собственных кварцевых калибров. На базельской выставке 1970 года помимо Seiko и тех компаний, которые не вышли из состава CEH, свои кварцевые механизмы представили марки Longnes и Girrard-Perregaux. Однако и Seiko и швейцарцев затмили американцы Hamilton, представившие электронный механизм с цифровой индикацией. Механизм, ставший основой модели Hamilton Pulsar, состоял всего из 18 деталей и показывал время с помощью цифрового LED-дисплея, созданного с применением светодиодов.
Свою версию кварцевых часов швейцарцы планировали выпустить еще в мае 1969 года. Пробная партия механизмов Beta 21 должна была насчитывать 6 000 экземпляров. Однако на деле коммерческий выпуск разработки оказался настолько дорогим предприятием, что швейцарский консорциум из 20 предприятий (Omega, Longnes, Girrard-Perregaux, Rolex, Patek Phillipe и др.) стал распадаться на глазах, а его участники изъявили желание наладить производство собственных кварцевых калибров. На базельской выставке 1970 года помимо Seiko и тех компаний, которые не вышли из состава CEH, свои кварцевые механизмы представили марки Longnes и Girrard-Perregaux. Однако и Seiko и швейцарцев затмили американцы Hamilton, представившие электронный механизм с цифровой индикацией. Механизм, ставший основой модели Hamilton Pulsar, состоял всего из 18 деталей и показывал время с помощью цифрового LED-дисплея, созданного с применением светодиодов.
В некотором роде американцы стали законодателями кварцевой моды и побудили европейцев на время забыть про престижную механику. Если в 1970 году доля часов швейцарского производства на мировом рынке составляла 83,1%, то к 1975 году этот показатель упал до 58,8%, а на пиковый в плане кризиса 1983 год приходится 15,3%, а по некоторым данным эта цифра не превышает 3%.
Неудивительно, что кварцевую революцию швейцарцы воспринимают не иначе, как катастрофу. События в этот период развивались по самому драматичному сценарию. Не имея возможности конкурировать с американцами и японцами в технологиях производства и стоимости кварцевых часов, Швейцария стремительно сдавала позиции, что подтверждается цифрами. В 70-х годах количество человек, занятых в часовой индустрии снизилось втрое (с 90 000 до 30 000), а число предприятий сократилось в 2 раза. Если в 1970 году в Швейцарии было 1618 часовых фирм, то к 1980-ому выжить сумела только 861 компания.
Отрицательное влияние на разваливающийся часовой сектор Швейцарии оказал и переход страны к плавающему валютному курсу.
Неудивительно, что кварцевую революцию швейцарцы воспринимают не иначе, как катастрофу. События в этот период развивались по самому драматичному сценарию. Не имея возможности конкурировать с американцами и японцами в технологиях производства и стоимости кварцевых часов, Швейцария стремительно сдавала позиции, что подтверждается цифрами. В 70-х годах количество человек, занятых в часовой индустрии снизилось втрое (с 90 000 до 30 000), а число предприятий сократилось в 2 раза. Если в 1970 году в Швейцарии было 1618 часовых фирм, то к 1980-ому выжить сумела только 861 компания.
Отрицательное влияние на разваливающийся часовой сектор Швейцарии оказал и переход страны к плавающему валютному курсу.
Швейцарцы окончательно осваивают кварц
Уступив японцам первенство по кварцевым часам, швейцарская часовая индустрия все же приняла новинку, подчинившись законам рынка. Используя наработки по Beta 21, швейцарские компании предлагают покупателю кварцевые часы, которые превосходят Seiko по техническим показателям.
В 1970 году компания Longines выпустила модель Ultra-Quartz, оснащенную представленным в Базеле калибром 6512.Частота колебаний кварцевого резонатора в механизме составляла 9350 Гц (для сравнения, в Beta 21, как и в первой модели Seiko Astron, этот показатель равнялся 8192 Гц). В 1971 году компания Girard-Perregaux выпускает кварцевые часы на базе калибра GP 350 с частотой колебаний резонатора 32768 Гц, которая сегодня считается мировым стандартом для кварцевых наручных часов.
В 1974 году компания Omega представила часы Marine Chronometer, которым удалось превзойти показатели Seiko по точности хода. Калибр Megaquartz 1510 с кварцевым кристаллом, вырезанным в форме линзы, давал погрешность хода не более 1 секунды в месяц, за что получил сертификат обсерватории Невшателя, как лучший морской хронометр. Однако спасти швейцарский часопром от полного забвения удалось вовсе не этим часам. Спасение часовой отрасли Швейцарии началось с простой, как все гениальное и совершенно парадоксальной, учитывая вечную ставку швейцарцев на люкс, идеи Николаса Хайека продавать недорогие кварцевые часы.
В 1970 году компания Longines выпустила модель Ultra-Quartz, оснащенную представленным в Базеле калибром 6512.Частота колебаний кварцевого резонатора в механизме составляла 9350 Гц (для сравнения, в Beta 21, как и в первой модели Seiko Astron, этот показатель равнялся 8192 Гц). В 1971 году компания Girard-Perregaux выпускает кварцевые часы на базе калибра GP 350 с частотой колебаний резонатора 32768 Гц, которая сегодня считается мировым стандартом для кварцевых наручных часов.
В 1974 году компания Omega представила часы Marine Chronometer, которым удалось превзойти показатели Seiko по точности хода. Калибр Megaquartz 1510 с кварцевым кристаллом, вырезанным в форме линзы, давал погрешность хода не более 1 секунды в месяц, за что получил сертификат обсерватории Невшателя, как лучший морской хронометр. Однако спасти швейцарский часопром от полного забвения удалось вовсе не этим часам. Спасение часовой отрасли Швейцарии началось с простой, как все гениальное и совершенно парадоксальной, учитывая вечную ставку швейцарцев на люкс, идеи Николаса Хайека продавать недорогие кварцевые часы.
Выход из кризиса. Рождение Swatch
В 1983 год Николас Хайек объединил крупнейшие часовые группы Швейцарии SSIH и ASUAG в новую компанию, которая получила название SMH – Societe Suisse de microelectronique et d'horlogerie. Хайек делает ставку на демократичные по цене современные часы, в которых революционные кварцевые технологии объединяются с самыми передовыми техническими инновациями. Выпущенные в рамках новой стратегии часы с символическим названием Swatch («Second watch») использовали традиционный стрелочный циферблат, который превратился в поле для самых смелых дизайнерских экспериментов. Идея Хайека заключалась в том, чтобы сделать швейцарские часы модными и максимально доступными. Настолько доступными, чтобы каждый желающий мог иметь в своем распоряжении не одну, а несколько моделей.
План по захвату массовой аудитории сработал, и за несколько лет компания SMH отвоевала часть позиций Швейцарии на рынке часов, постепенно превратившись в одного из мировых лидеров в нижнем ценовом сегменте. Парадокс сложившейся ситуации заключается в том, что часы Swatch, рассчитанные на не самых состоятельных клиентов, не только вернули швейцарскую часовую индустрию к жизни, но и позволили реанимировать производство механических часов в люксовом сегменте.
И дело не только в том, что благодаря коммерческому успеху Swatch у швейцарцев вновь появились деньги на создание люксовой механики. Самым важным приобретением периода кварцевого кризиса стали совершенно новые механические часы, которые с течением времени приобрели статус культовых. Еще до появления Swatch конкуренция со стороны американского и японского рынков заставила швейцарцев искать новые идеи, которые впоследтвии стали пусковым механизмом в создании легендарных Audemars Piguet Royal Oak, Patek Philippe Nautilus и Piaget Polo. Каждая из этих моделей изменит привычные представления традиционных клиентов швейцарских мастеров, о том, что такое хорошие швейцарские часы. Royal Oak и Nautilus возведут сталь в ранг люксовых материалов, а Piaget Polo станет одним из главных популяризаторов стиля «спортивный шик».
Как видим, несмотря на всю свою консервативность и в некотором роде стремление почивать на лаврах, в нужный момент швейцарская часовая индустрия сумела продемонстрировать умение принимать новое, ориентироваться на потребности покупателя и меняться, не теряя позиций лидера часовой отрасли. Швейцарцам удалось не только пережить кварцевый кризис, но и сохранить за механическими часами тот ореол статусности и престижа, который неизменно притягивает и будет продолжать притягивать людей, четко знающих, чего они хотят от жизни.
И дело не только в том, что благодаря коммерческому успеху Swatch у швейцарцев вновь появились деньги на создание люксовой механики. Самым важным приобретением периода кварцевого кризиса стали совершенно новые механические часы, которые с течением времени приобрели статус культовых. Еще до появления Swatch конкуренция со стороны американского и японского рынков заставила швейцарцев искать новые идеи, которые впоследтвии стали пусковым механизмом в создании легендарных Audemars Piguet Royal Oak, Patek Philippe Nautilus и Piaget Polo. Каждая из этих моделей изменит привычные представления традиционных клиентов швейцарских мастеров, о том, что такое хорошие швейцарские часы. Royal Oak и Nautilus возведут сталь в ранг люксовых материалов, а Piaget Polo станет одним из главных популяризаторов стиля «спортивный шик».
Как видим, несмотря на всю свою консервативность и в некотором роде стремление почивать на лаврах, в нужный момент швейцарская часовая индустрия сумела продемонстрировать умение принимать новое, ориентироваться на потребности покупателя и меняться, не теряя позиций лидера часовой отрасли. Швейцарцам удалось не только пережить кварцевый кризис, но и сохранить за механическими часами тот ореол статусности и престижа, который неизменно притягивает и будет продолжать притягивать людей, четко знающих, чего они хотят от жизни.
