Максимилиан (Макс) Бюссер родился в 1967 году в семье швейцарца и индианки. Одним из увлечений мальчика были автомобили. Будучи большим поклонником Луиджи Колани, он постоянно рисовал что-то новое и мечтал стать дизайнером. Однако по окончании школы оказалось, что его мечтам не суждено было сбыться. Учиться на дизайнера было слишком дорого, и Макс решил стать инженером, поступив в Швейцарский федеральный технологический институт (EPEL) в Лозанне.
Поначалу новоиспеченный студент хотел построить карьеру в большой корпорации вроде компании Nestle, в которой работал его отец. Но судьба вела его другой дорогой. К 18-летию парня родители по традиции захотели подарить ему часы, выделив на подарок сумасшедшие для семьи 700 франков.
Он отправил письма с этим вопросом в Vacheron Constantin, Jaeger LeCoultre, Audemars Piguet, Breguet, Gerald Genta и Patek Philippe. К его удивлению, ему ответили все, кроме Patek Philippe. В назначенные сроки он объездил все компании и взял интервью у генеральных директоров. В их ответах звучало примерно одно и то же. Мы понимаем, что это не имеет никакого практического смысла, но занимаемся этим, потому что это красиво. Потому что часовая индустрия – это специалисты с уникальными навыками, и если их не поддерживать, эти навыки исчезнут навсегда.
Впервые рядом с сугубо практичными понятиями Макс услышал слово «красота». Впервые ему говорили о людях, об истории, о наследии, и все это его невероятно привлекало. Ведь инженерное дело в те годы было сухой отраслью, в которой люди представлялись едва ли не обузой. А если ты по натуре творец, то постоянно слышать сплошь и рядом слова «эффективность» и «затраты» смертельно скучно.
В следующие 7 лет Бюссер обучился тонкостям часового дела и усвоил основной принцип отрасли: «Главное – это отличный продукт». А еще понял, что большая компания держится на труде целой команды.
В то время ситуация в компании была действительно плачевная. При штате в 220 сотрудников годовой оборот составлял всего CHF 17 млн. Большую часть денег компания зарабатывала, продавая свои механизмы именитым конкурентам. Да и культовые Reverso тогда продавались из рук вон плохо, принося в кассу только 10% от общего дохода. По воспоминаниям Бюссера лучшие розничные продавцы говорили ему: «Молодой человек, в этих переворачивающихся часах нет смысла, зачем вы их производите?»
Чуть позже эту же идею Бюссер заложит в основу собственного бренда. Концепция коллективного творчества отражена даже в названии компании MB&F, что означает Maхimilian Busser & Friends.
Старт у компании был непростой. За 7 лет работы в Harry Winston Бюссер накопил CHF 900,000. Немаленькая, казалось бы, сумма, но… Сев подсчитать, сколько ему понадобится, чтобы все заработало, Бюссер вывел для себя сумму в CHF 1,6 млн. Плюс, компания STT, которую он нанял для разработки, производства и сборки механизмов к его первой модели, в 2006 году была продана и новое руководство не было заинтересовано в поставках третьим сторонам.
Вспоминая о своем детстве, Макс Бюссер говорит, что оно было очень одиноким. Он постоянно пытался завести друзей, но у него ничего не получалось. Спасение от одиночества он находил в своих мечтах и фантазиях, в которых представал то Ханом Соло, то Люком Скайуокером, то Капитаном Америка. Если бы был установлен рекорд по количеству времени, проведенного в мечтах, Бюссер в этом непреклонен, рядом с этим рекордом стояло бы его имя. Часы, которые производит MB&F, для него глубоко личная история. Это машины, которые он рисовал, когда ему было 10, комиксы, которые он читал, когда ему было 13, и другие фрагменты его детства, воплощенные в жизнь.
В любви Бюссера к часам есть и другой, почти сакральный смысл. Когда ему был 22 года, он попал в страшную автомобильную аварию. Перевернувшийся на скорости 50 км/ч джип фактически накрыл его собой, не оставив шанса выжить. Но Бюссер выжил, пролежав 6 мучительных недель в больнице. Выйдя оттуда, он отправился в Лозанну и купил часы. Это был механический хронограф марки Ebel, которая в те годы вполне успешно конкурировала с Rolex. Кстати, в часах стоял механизм Zenith El Primero, который Rolex в то время использовала в моделях Daytona. Стоили они целое состояние – CHF 2,750, но Бюссер без зазрения совести опустошил свой банковский счет, отпраздновав таким образом свое возвращение к жизни.
